— Теперь уже поздно об этом. — Она затянулась сигаретой. — Мы останемся с пустыми руками. И это еще если нам повезет.
Вилли понял намек и изобразил легкое смятение.
— Думаешь, он может нас убрать?
— Не исключено, что он рассматривает такой вариант. Только ума не приложу, как он тогда надеется вступить в контакт с моим клиентом в Стамбуле без меня? Он, наверно, решил держать тебя в заложниках, пока все не будет доведено до конца.
— А потом?
— Ну, вряд ли Габриэль отпустит меня, а тебя уберет. Ведь я могу и запеть.
— Верно. Значит, у нас есть шанс.
— Но только если мы ведем себя тише воды, ниже травы. Запомни это хорошенько. От этого зависит все!
— Ясно. — Вилли потянулся и откинулся на подушку. Минуту спустя он спросил:
— А как там эта твоя кобыла в Бенилдоне? Она вроде собиралась ожеребиться.
Глава 17
В одиннадцать часов Макуиртер вошел в каюту Габриэля. Тот, вооружившись вилкой, сидел и угощался салатом с фруктами и орехами. Рядом стоял стакан молока. У переборки сидела миссис Фозергилл и, нахмуря лоб, решала кроссворд в журнале.
Ее неровным детским почерком пока что было вписано только три слова.
— Они беседуют, — доложил Макуиртер. — Все записывается на магнитофон. Большая ценность.
Габриэль вопросительно поднял брови, и Макуиртер пояснил:
— Переливают из пустого в порожнее.
— А конкретнее? Макуиртер прикрыл глаза.
— Беседуют о лошадях. О девице из Сантьяго, о стихах К. С. Льюиса, о том, что Блейз хочет поставить на свою машину кварцевую фару, о Новом Орлеане, о джазе Ала Херта, о том, что на аукционе «Кристи» она купила какое-то серебро. О Гарольде Пинтере — Блейз считает, что он гений, а Гарвин говорит, что он просто театральный мошенник. Еще какая-то электронная чушь насчет генератора, который он где-то там хочет установить. Об Отто Клемеере, который дирижировал оркестром — Девятая симфония Бетховена, о девице из Сингапура.
— Хорошо, достаточно. — Габриэль положил вилку. — Значит, они не говорили о том, что с ними может случиться?
— Буквально несколько слов. Они уверены на девяносто процентов, что выкрутятся — если будут вести себя хорошо.
— Ладно, — Габриэль отпил молока. Миссис Фозергилл почесала бок и, удивленно посмотрев на мужчин, сказала:
— А зачем же их отпускать?
— Вот и я про то же, миссис Фозергилл, — сказал Габриэль, чуть растягивая губы в улыбке. — Не беспокойтесь. Никуда они от вас не денутся. Но всему свое время.
Он допил молоко, оттолкнул тарелку. Вдруг глаза его зажглись предвкушением удовольствия.
— Распорядитесь насчет проектора и экрана, — велел он Макуиртеру. — Времени у нас вагон, и мы успеем еще посмотреть новый мультик.
Деревянный пирс на деревянных сваях находился на самом конце островного мыса. «Андроник» остановился в двухстах ярдах от берега, чтобы не сесть на мель. На воду был спущен моторный катер.
Ночь выдалась теплой, но для Вилли и Модести, запертых в душной кабине, она показалась прохладной, освежающей. Пока два ящика с алмазами спускали в катер по трапу, они стояли и с наслаждением вдыхали морской воздух. Они не разговаривали, но внимательно вглядывались в очертания острова, видневшиеся в свете полной луны. В монастыре на вершине холма в нескольких окнах мерцали огоньки.
По-прежнему Модести и Вилли были в наручниках. Когда они спустились в катер, там уже сидело четверо. За ними спустились Борг и миссис Фозергилл, и наконец Макуиртер и Габриэль. Катер медленно двинулся к пирсу. Когда они вылезли, то заметили, что «Андроник» уже отходит.
Полчаса ходьбы, и они оказались у подножья холма, откуда начинались ступеньки, которые вели вверх к монастырю. Борг с пистолетом в руке шел за пленниками. За ним следовали Габриэль и Макуиртер. Впереди миссис Фозергилл и четверо мужчин тащили ящики, сменяя друг друга.
Пока они шли, Модести внимательно разглядывала монастырь, пытаясь не только запечатлеть в сознании его внешние очертания, но и вычислить то, что находится внутри. Она знала, что Вилли делает то же самое.
Отворились тяжелые дубовые двери, и Вилли с Модести оказались в огромной кухне. С одной стороны были две большие печи, каждая длиной в шесть футов. В углу находился колодец с низким каменным ограждением, оборудованный воротом. На большом деревянном столе два монаха сосредоточенно месили тесто. Человек с плоским монгольским лицом сидел на стуле, держа на коленях автомат. Из кухни вела широкая лестница с каменными ступенями. Второй пролет, располагавшийся под прямым углом к первому, выводил на длинную галерею, шедшую вдоль стены, за которой, судя по всему, находилась церковь. Там велись реставрационные работы и царила привычная в таких случаях неразбериха.
Часть деревянного ограждения галереи была снята. У стены стояли лестницы, лопаты, ломики, кирки. У самого края отвесной стены высотой в тридцать футов, на деревянных колодках, виднелся огромный металлический чан в половину человеческого роста, на три четверти наполненный булыжниками. Через три отверстия по кромке были продеты цепи, сходившиеся на крюке. Крюк крепился к массивному тросу, протянутому вверх к лебедке, размещенной под стропилами. Всю церковную мебель убрали, пол был завален мешками с цементом, бревнами, кучами песка, а также разнообразными инструментами. Судя по простоте приспособлений, монахи сами проводили все реставрационные работы.
Модести и Вилли пробирались через заставленную стройматериалами галерею. Борг шел за ними следом. Они внимательно смотрели по сторонам, стараясь не упустить ничего из того, что попадалось им на глаза. Из галереи вела открытая дверь. Пройдя через нее, они оказались в одном коридоре, потом в другом и наконец добрались до большой комнаты, в которой раньше располагалась резиденция настоятеля монастыря.
Два ящика с алмазами уже стояли на столе, и те, кто их сюда доставил, тяжело дышали, еще не успев прийти в себя от проделанной работы. Только миссис Фозергилл не выказывала никаких признаков утомления. Она с надеждой посмотрела на бутылки на столике, затем на Габриэля, который начал открывать ящики.
— Ладно, — сказал Габриэль, — можно и промочить горло. Помогите ей, Макуиртер.
— Я бы тоже выпил… — начал было Вилли, но тут же осекся.
— Правильно, — отозвался Габриэль. — Процесс обучения идет своим ходом. — Потом, уже обратившись к Модести, он спросил: — Как вам наша база?
— На уровне. Как и вся операция, — признала она. — А что станет потом с монахами? Они, конечно, молчальники, но не до такой же степени! Например, они смогут опознать вашу фотографию.
— У них не будет возможности, — сказал Габриэль. — Все исчезнут. «Мария Селеста»[8]. Большая тайна. Но пока от них немало пользы.
— Но ведь может появиться пароход с продуктами, с оборудованием. Наверно, он приходит по расписанию.
— Каждые три месяца. А мы заняли монастырь через четыре недели после последнего прихода. Когда появится следующий, нас уже не будет.
— Значит, у вас нет проблем, — усмехнулась Модести. — Если не считать сбыта. Когда мы это обсудим?
— Когда я буду готов, — сказал Габриэль и приказал Боргу: — Увести. В отдельные кельи. Каждому по матрасу и по два одеяла, а также ведро и умывальник. Двухчасовая прогулка. Трехразовое кормление. Охранник в коридоре двадцать четыре часа в сутки.
Модести уставилась на него, изобразив на лице сочетание смятения и гнева.
— Что, по-вашему, мы можем предпринять? — сердито осведомилась она.
Габриэль открыл крышки обоих ящиков, удалил прокладки и уставился на алмазы.
— Ничего, — сказал он. — Я как раз об этом и позаботился.
Кельи были в разных концах узкого коридора на верхнем этаже, куда вела узкая винтовая лестница. Пленники поднялись по ней в сопровождении Борга и худого испанца с покрытым шрамами лицом. В двери одной из келий торчал большой ключ. Дверь, сделанная из прочного дерева, с небольшой металлической решеткой, была распахнута. Дверь выглядела старой, но не столь древней, как сам монастырь. Модести сделала вывод, что это место в свое время служило военной крепостью.
Борг вошел в келью, бросил на пол матрас и два одеяла. В углу стояло ведро и металлический таз. С потолка свешивалась на проводе тусклая лампочка. В верхнем углу дальней стены имелось маленькое окошко.
Вилли посмотрел на Модести и спросил:
— Как ты думаешь, когда мы будем есть?
— Наверно, через полчаса.
— Отлично.
— Вы будете есть завтра, — проворчал Борг и толкнул Вилли в камеру, потом запер за ним дверь.
В тридцати шагах от камеры Вилли находилась камера, предназначенная для Модести. Она была почти такая же, только у внутренней стены имелся выступ от дымохода, отчего келья казалась меньше.
— Разве Габриэль не велел вам снять с меня наручники? — спросила Модести.
